Нужна, c одной стороны, заботливость, с другой — твердая власть, — сказал он, сжимая выдающийся из-за белого крепкого рукава рубашки с
золотой запонкой белый пухлый кулак с бирюзовым кольцом, — заботливость и твердая власть.
Покорни весь сиял; сиял от напомаженного пробора до лакированных ботинок; сиял новым фраком, ослепительно белым широким пластроном,
золотом запонок, цепочек и колец, шелковым блеском нового шапокляка. Но на взгляд Александрова он, со своею долговязостью, худобой и неуклюжестью, был еще непригляднее, чем раньше, летом, в простом дачном пиджачке. Он крепко ухватил руку юнкера и начал ее качать, как насос.
Через несколько дней Яковкин был вымыт, выхолен и одет щегольски в кафтан из тонкого сукна, подпоясан шелковым кушаком, в козловых сапогах с напуском и рубашке тонкого александрийского полотна с косым, обложенным позументом, воротом, на котором блестела
золотая запонка с крупным бриллиантом. В таком виде он был представлен князю Бауром.
Золотые часы с тяжелой золотой цепочкой и золотыми брелоками,
золотые запонки у рубашки — все свидетельствовало самым неопровержимым образом об оборотистости Павла Митрича, так что Татьяна Власьевна осталась им очень довольна.
Неточные совпадения
Проезжий привязал лошадь к дереву. Он был высокого роста и, казалось, молод. Месяц играл на
запонках его однорядки.
Золотые кисти мурмолки болтались по плечам.
Запонки рубашки были большие, тоже массивные,
золотые, с бирюзой.
Одною из оригинальных черт Семена Николаевича был обычай, по которому каждый воскресный день утром, когда барин был еще в халате, камердинер, раскрывши в кабинете запертый шкаф, ставил перед Семеном Николаевичем на большом блюде груду
золотых, а на меньшем собрание драгоценных перстней и
запонок, и Семен Николаевич мягкою щеткою принимался систематически перечищать свою коллекцию.
Паша порывисто вышвырнула из комода еще
золотые часы, портсигар и
запонки и сказала, разводя руками...
Княжич подносил к огню то цепь
золотую с медвежьими головками или чешуйчатый
золотой пояс, то жуковины (перстни) яхонтовые и изумрудные, то крестики, монисты, запястья,
запонки драгоценные; любовался ими, надевал ожерелья себе на шею и спрашивал дьяка, идут ли они к нему; брал зерна бурмицкие и лалы в горсть, пускал их, будто дождь, сквозь пальцы, тешился их игрою, как настоящее дитя, — и вдруг, послышав голос в ближней комнате, бросил все кое-как в ларец.